Продолжение
<!--QuoteBegin-В.Мегре Книга 8 ч 2+--></div><table border='0' align='center' width='95%' cellpadding='3' cellspacing='1'><tr><td>
Цитата (В.Мегре Книга 8 ч 2)</td></tr><tr><td id='QUOTE'><!--QuoteEBegin--> ВЕЛИКИЙ ДАР СОЗДАТЕЛЯ
ЛЮБОВЬ НАСТОЯЩАЯ ВЗАИМНОСТИ
ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОБЬЁТСЯ
Прошло десять лет. Радомир со своим ближайшим другом с необычным именем Арга шёл по праздничной ярмарке.
Арга умел великолепную резьбу творить, картины рисовать чудные. Из глины статуи лепить, будто живые. Эти таланты ему от деда перешли, а от отца — уменье кузнеца. Длинные ряды возов со всевозможной снедью друзей мало интересовали.
Не привлекли внимание молодцов и ряды с всевозможной утварью, посудой. Вообще не главным были на ярмарках какие бы то ни были материальные приобретенья. Главное — общение, знакомства, обмен опытом.
Парни решили направиться к месту, где готовилось красочное представление заезжих артистов. Вдруг их окликнули:
— Радомир, Арга, вы уже видели её?
Радомир и Арга оглянулись на зов. Три молодца из селения друзей стояли чуть поодаль, и оживлённо что-то обсуждали, и предлагали жестами присоединиться к ним.
— Чего или кого видели? — спросил подошедший к ним Радомир.
— Рубаху эту необычную. Она из ткани гладкой, а вышивка с невиданным орнаментом, в нём тайный смысл, наверное, какой-то есть, — ответил один из трёх парней, второй его поправил:
— Рубаха хороша, но та, что продает её, куда прекрасней. Таких девиц не знала ярмарка округи всей.
— А как взглянуть на диво? — спросил Арга.
Все пятеро отправились в ряды, где продавались украшения, поделки чудные, красивая одежда.
У одной повозки толпились больше обычного люди. Любовались висящей на палке необычной красоты рубахой. Ветерок слегка шевелил ткань, и было видно, как отличается она от обычной из грубого полотна своей лёгкостью и нежностью. И узоры, вышитые на вороте и рукавах, необычно затейливы.
— Узор подобный достоин мастера великого, — с восторгом вслух произнёс Арга.
— Да что узор, протиснись сквозь толпу, взгляни, с узором рядом кто, — сказал сосед из их селенья.
И обойдя толпу с другого края, приблизившись к повозке, увидели друзья девицу.
Тугая русая коса, как небо синее глаза. Дуги-брови, на губах чуть затаённая улыбка. Движенья плавные, но будто в них энергия какая-то витает. Не сразу от девицы взгляд можно было отвести.
— Она ещё и на язык остра, да и стихами, присказками может говорить, — сказал тихонько самый рослый парень.
— Вроде нежна, да неприступна как скала, — второй добавил. — Поговорите с ней.
— Я не смогу. Дыханье будто прихватило, — ответил Радомир.
С девицею заговорил Арга:
— Скажи нам, девица, не ты ль рубаху чудну смастерила?
— Да, я, — не поднимая глаз, ответила девица. — Чтоб зимний вечер покороче был, от скуки ткала. Бывало, и на зорьке вышивала.
— Плату какую хочешь за свою работу? — вопрошал Арга, чтобы подольше слышать речь певучую девицы.
На молодых парней девица подняла глаза и сразу всех их будто унесла в заоблачную высь. На Радомире взгляд чуть задержала. И будто растворила парня в синеве. Дальнейшее он ощущал, словно в неявном, необычном сне.
— Плату какую? Растолкую. — Красавица, сидящая в повозке, продолжала: — Я подарить без платы эту вещь могу лишь человеку доброму и молодцу удалому. Себе на память от него ну разве что пустяк какой возьму — лошадку молодую, например.
— Вот так красавица! Ответ достойный, мастерица! — раздались возгласы в толпе. — Лошадку, говорит, — так пустячок. Она, красавица, совсем не промах.
Так возгласы и длились, но люди из толпы не расходились. И вдруг по сторонам надвое разделилась толпа.
Арга вёл под уздцы буланой масти молодого жеребца. Горяч был конь и необъезжен, на месте гарцевал и взбрыкивал.
— Вот так лошадка! Это чудо-конь! Неужто молодец его отдать решился? — шептались все в толпе.
Арга к повозке подошёл, сказал:
— Отец коня мне этого отдал. Тебе, красавица, его я за рубаху отдаю.
— Спасибо, — ответила спокойная девица. — Но говорила я, и люди слышали, рубаху я не продаю, лишь подарить её могу, тебе, быть может, иль другому молодцу.
— Ага, красавица-то наша испугалась. Конечно, конь горяч, не каждому и молодцу под стать. Ждала лошадку, задавалась, — из толпы неслись насмешки. — Ну спасовала, так и что ж, тут каждый остерегаться должен, уж больно конь горяч и необъезжен.
Девица, хитро улыбнувшись, на толпу взглянула и с необычной лёгкостью на землю спрыгнула с телеги.
Все возгласы толпы замолкли враз. Прекрасен был, будто художником великим точён, стан девичий. Она пред всеми во всей своей красе предстала, с улыбкой посмотрела на коня, три шага сделала к Арге как будто проплыла, слегка земли касаясь.
От неожиданности повод выпустил Арга. Встал на дыбы горячий жеребец. Но девичья рука успела повод подхватить.
А дальше… дальше к изумлению людей в толпе стоящих… Левою рукой девица ловко жеребцу сдавила ноздри. И, повод отпустив, правою рукою погладила коня по морде. И жеребец горячий вдруг затих. Она к земле его клонила голову. Слегка сопротивлялся жеребец, но всё ж к земле клонился. Ниже, ниже… И вдруг горячий конь перед девицей на колени пал.
Из толпы вышел старик седой, сказал:
— Так покорять зверей, коней волхвы лишь могут старые и то не все. Но ты — девица молодая. Как тебя зовут? Ты чья?
— Я — Любомила из соседнего селенья. А чья? Ничья. Я просто дочь своего отца. А вот и он подходит, строгий мой отец.
— Когда бы строгим был, — сказал вернувшийся отец, — ты что опять здесь натворила, Любомилка?
— Так, ничего. Немножко лишь с жеребёнком и поигралась.
— Немножко? Вижу. Отпусти коня. Домой пора нам отправляться...
[/quote]
Продолжение следует....
Интересно было узнать, откуда такие представления о нашем появлении на свет. 
